Актер рассказал о том, как преодолеть семейную рутину Денис Шведов появился в кино в образе брутального героя в сериале «Майор» и прочно занял эту нишу на экране, снявшись в «Мажоре», «Изменах», «Налете» и многих других сериалах. Тем не менее к проектам относится избирательно, не боится делать перерывы в работе.
Актер рассказал о том, как преодолеть семейную рутину Денис Шведов появился в кино в образе брутального героя в сериале «Майор» и прочно занял эту нишу на экране, снявшись в «Мажоре», «Изменах», «Налете» и многих других сериалах. Тем не менее к проектам относится избирательно, не боится делать перерывы в работе. Несмотря на то что несет ответственность за семью. В прошлом году они с супругой Александрой Розовской стали родителями, на свет появилась их дочка Мирослава. О том, как изменились мировоззрение и приоритеты, актер рассказал в интервью.— Денис, вы не сразу пришли к актерству и известность ощутили лишь несколько лет назад. Вы довольны тем, как развивается ваша профессиональная жизнь, часто хочется воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»?— Быть довольным актеру вредно. Мне кажется, для него это невозможное состояние. Оно все убивает. Актеру, как и спортсмену, нельзя останавливаться. Можно сделать лишь передышку. Нужно все время работать, несмотря на то что ты можешь заработать в день столько, сколько многие люди за полгода. Я рад эмоционально, но не хочу в себя это впускать, рассиживаться и наслаждаться этим. У меня есть удовлетворенность от жизни, все отлично, но я понял, что это меня расслабляет.— Вы это осознали в какой-то определенный момент?— У меня недавно был довольно долгий перерыв в работе в кино, я не снимался почти полгода, занимался семьей. И первый месяц чувствовал, как это прекрасно — посидеть, отдохнуть, съездить куда-то, увидеться с кем-то, переделать кучу дел, но уже через пару месяцев понял, что в целом такая жизнь — не мое.— Почему был перерыв, отказывались от чего-то?— Да, то, что предлагали, категорически не нравилось. А в проектах, которые мне нравились, либо что-то не сходилось, либо они переносились. Сейчас начались съемки в фильмах с Юрой Быковым и Сережей Тарамаевым. Детство нашего героя нельзя назвать безоблачным: его воспитывала мама Фото: личный архив Дениса Шведова — Вы полгода сидели без работы, когда у вас уже была дочка. Никаких угрызений совести — творчество творчеством, а за семью нужно отвечать?— Я для себя решил, что пока воду из-под крана не пью, бросаться во все тяжкие не стану. У меня был опыт работы ради заработка, и это один из тяжелейших периодов.— Это было в начале вашей карьеры?— Нет, относительно недавно. И я понял, что пока не надо такое повторять.— Главное, что Саша вас поддерживает…— Здесь я решения принимаю сам. Это моя вотчина.— Вы хотели дочку или сына?— Первой я хотел дочку. Внутренне чувствовал это.— Вы уже свыклись с ролью папы, с переменами, которые наверняка произошли в вашей жизни?— Какие-то перемены, конечно, есть. И это здорово! Но при этом мы стараемся поддерживать прежнюю обычную жизнь. Этим летом ездили отдыхать в Хорватию, и дочь быстро там адаптировалась, никаких сложностей с ней не возникало. Но все равно надо понимать на берегу, что ты едешь с ребенком, а если хочешь полностью выдохнуть, то сразу договаривайся, не обманывай себя и езжай один. Но я доволен, у нас был хороший семейный отдых, со своим ритмом, отличным от того, к которому мы привыкли, но тоже со своими прелестями. В прошлом году актер сам стал отцом Фото: личный архив Дениса Шведова — У вас со времени окончания института прошло всего одиннадцать лет. Чувствуете, что вы давно в профессии или время пролетело мгновенно?— Столько событий случилось за эти годы! Очень насыщенное было время, так что мне кажется, что больше лет прошло.— Вы пошли поступать в театральный вуз, окончив первый институт?— Нет, меня выгнали со второго курса.— А что вы тогда делали несколько лет до поступления, чем занимались?— Ничем, просто существовал в пространстве. Случались какие-то походы, встречи, тусовки в понимании того времени, но ничего серьезного не происходило.— Но надо же было на что-то жить или вас содержала мама?— Наверное, да, мама. В то время я проявлял мало осознанности по отношению к миру и к людям, поэтому некоторые вещи воспринимал как должное. А потом произошла странная история — друг неожиданно посоветовал мне поступать в театральный институт. До этого у меня были мысли: «А что дальше?», но ни к чему конкретному я не приходил.— А первый, институт туризма, мама посоветовала?— Не совсем. Просто он был рядом с домом.— Но заставить себя доучиться ради корочки вы не смогли?— Нет. Для корочки все равно хоть что-то надо было делать. А когда у нас появился предмет «страноведение», я понял, что не могу, уже совсем никак. «Проучившись» до второго курса, я так и не уяснил, чему тут учат, и в чем выражается моя будущая профессия.— А если бы вы не встретили в компании того приятеля, который учился в ГИТИСе и подтолкнул вас к актерской стезе, как долго могло продолжаться ваше безделье?— Вообще непонятно. Грубо говоря, учиться по-настоящему я начал в училище. До этого серьезным занятием был спорт, но он закончился, я уже не мог вернуться туда. А потом ничего не было, просто какой-то туман. Будущую жену, Александру Розовскую, Денис встретил в родном театре Фото: личный архив Дениса Шведова — Тот приятель увлек вас актерской профессией исключительно рассказами или вы, может быть, в это время посетили какой-нибудь театр?— Нет, исключительно рассказами об учебе и театральном мире. Надо отдать ему должное как актеру. Есть люди, которые просто сидят, едят или что-то рассказывают, и это уже смешно. Вот он к таким относится. И когда он начинал о чем-то говорить, это было так заманчиво, чарующе.— А ребенком и юношей вы кино и театр любили?— К театру я особого интереса не проявлял, а вот кино любил. Меня всегда привлекал ларек, куда привозили новые видеокассеты с фильмами в ужасном качестве. (Смеется.)— Поступая, вы не очень волновались?— Думаю, нет, потому что не понимал, во что ввязываюсь. Это незнание помогло мне освободить голову. Но я считал, что это очень круто. Когда ты входишь в театральное училище, чувствуется, что это особая атмосфера, и она сначала тебя придавливает.— И куда вы отправились сразу: в ГИТИС, где учился приятель?— Нет, сначала в Щепку. Просто от дома мне было ехать туда по прямой на троллейбусе. (Улыбается.) В ГИТИСе прослушивание было через несколько дней после Щепки. И я пошел туда на автомате, потому что все идут. А потом подумал: «А зачем? В чем смысл, если здесь берут». В Щепке мне уже сказали, чтобы я никуда не пробовался.— И как вам было в Щепке? Там же совсем классическая строгая атмосфера, не такая, как в других заведениях…— Да, поступив, я прочувствовал, что этот вуз кардинально отличается от того, что рассказывал мой друг о ГИТИСе. И у меня долго проходила ассимиляция ко всему: к педагогам, к учебе, к однокурсникам. Как минимум весь первый курс.— Не боялись, что вас отчислят?— Было такое в те моменты, когда проходил общий сбор, на котором объявляли, кто остается учиться дальше, а кто нет. Мне было волнительно от общего мандража, но я понимал, что честно работал и поэтому точно не нахожусь внизу списка по успеваемости студентов. В роли анархиста Михаила Бакунина в спектакле «Берег утопии» Фото: личный архив Дениса Шведова — Поступление в театральный институт — событие, и довольно удивительное. Как восприняла это ваша мама?— Для нее все было просто: сын сам поступил, учится, доволен — и это главное. Наверное, ее удивило то, что я поступил в Щепку, потому что это было совсем далеко от нас по профессиональным занятиям. И, конечно, мама восприняла это не без волнения, потому что люди, особенно технических профессий, говорят: «А зарабатывать-то чем будешь?». Но все равно тогда уже думала: «Господи, хоть куда-то». (Смеется.) И мама мне очень помогала, за что ей огромная благодарность. Она нас с младшей сестрой-погодкой одна тащила, а те годы почти для всех были нелегкими. Естественно, мне много чего хотелось, начиная от «Трансформеров» и заканчивая велосипедом, плеером, телефоном… Что-то иногда у меня появлялось, но чаще всего нет.— Вы в детстве завидовали тем, у кого была полноценная семья?— Я это осознал в училище, когда уже стал изучать себя, размышлять о бытии. То есть мозги начали на место вставать. И я понял, что мне и тогда хотелось полной семьи. А в детстве и юности я жил только сегодняшним днем. К тому же был увлечен спортом. Сначала занимался карате, потом был перерыв, а затем я увидел регби впервые по телевизору и загорелся этим. И все мои мысли были поглощены спортом.— Знаю, что до того, как вы занялись регби, девочки вас особо не выделяли, друзей тоже не было, вы находились в тени. Вас это не заботило тогда?— В то время все познается впервые. Конечно, в классе всегда есть ребята, к которым девчонки тянутся. Потом почему-то все резко меняются местами. Но тогда мне казалось, что у них все бодро, ярко, мне хотелось попробовать пожить их жизнью. Ко мне все это пришло чуть позже, даже в избытке. Мое время настало сейчас, точнее, чуть раньше.— Но ведь в седьмом классе все-таки переворот случился?— Да, спорт меняет тебя, он дает какой-то вес, эмоционально-энергетический вес, когда тебе не надо ни перед кем пресмыкаться. Причем вне зависимости от побед. В сериале «Налет» Денису досталась роль полицейского Фото: материалы пресс-служб — Не пробовали в конце школы подрабатывать?— Нет. Меня некому было направить, а я не понимал, как это делается, с чего начать. А уже во время учебы в театральном мы с однокурсниками подрабатывали аниматорами. И на Новый год в клубах выступали. Удавалось что-то получить, хотя это было нечасто в силу занятости.— А в РАМТ вы попали по своей воле? И оставляли ли вас в Малом театре, и был ли выбор?— Меня не звали в Малый театр. Приглашали в Театр Луны, МХАТ им. Горького и в пару других камерных театров. И когда поступило предложение из РАМТа, я понял, что нужно соглашаться. И не пожалел об этом.— Но у вас в РАМТе, по-моему, давненько затишье, нет премьер с вами…— У меня в последнее время было много вводов, и довольно интересных.— То есть вы, как верный человек, не рассматриваете для себя поиск других театров?— Нет. Но у меня сейчас есть антрепризное предложение. Мы с Кириллом Кяро репетируем пьесу «Косметика врага». У меня и раньше были предложения из антреприз, но я долго к этому шел. А тут все сходится: и Кирилл — отличный парень, мы работали вместе, и материал прекрасный. Я решил попробовать.— К театру вы относитесь как ко второму дому, где у кого-то тапочки стоят, или это только место работы?— Тапочки — это уже клиника. А вот чай с коллегами, душевные разговоры — хорошо. Не знаю, как в других странах, но у нас без стола вообще ничего не решается. Ни на каком уровне. Но ты приходишь сюда работать. Когда я оканчивал институт, у нас бытовал миф, что главное — попасть в театр. Сейчас понимаю, что это не так. Но раньше люди по-другому мыслили, и театр был элитарной ячейкой общества, магией.— Когда для вас как для актера началось открытие кино, когда вы почувствовали, что получаете кайф на съемочной площадке?— Наверное, на площадке «Мажора», потому что на «Майоре» был очень сложный материал и условия съемок, а «Мажор» снимали в Киеве, было лето, прекрасная компания… У нас сразу сложились теплые взаимоотношения со всеми. Была легкость, полет, удовольствие от процесса.— Вы расстроились, когда вашего героя не стало в «Мажоре-3»?— Из проектов, даже самых хороших, надо уметь вовремя уходить. Я, естественно, скучаю по тому времени, потому что наша команда была просто мечтой. Но я очень доволен, что мне сделали подарок в виде яркого, запоминающегося финала. А в «Авантюристах» он играет банкира Фото: материалы пресс-служб — А «Измены» стали для вас поворотным проектом?— Да. Хотя у меня были очень странные взаимоотношения со всеми на этом сериале. Но я безумно благодарен Вадиму Перельману за то, что он меня туда позвал, и за работу с ним. Это невероятный опыт, но, к сожалению, я не мог почувствовать себя частью команды и все время хотел вернуть то ощущение, которое было у меня на «Мажоре». Но здесь это не получалось. Я все время приходил в гости. И это было немножко напряженно.— Вы относитесь к своей профессии как к определенной игре, веселому делу, как любит говорить Олег Павлович Табаков. Всегда ли вы могли полностью отделить себя от персонажа?— Всегда. Конечно, у меня был попытки повторить то, что описано у великих актеров. Иногда в разной степени успешности и самообмана ты все равно понимаешь, что это не вживание в образ, а сконцентрированность на материале и на партнере. И это состояние приводит к тому, что человек в кого-то перевоплощается. А иногда, когда мы сосредоточены на самих себе и нужно, образно говоря, пройти и пронести вазу на голове, то ты не слышишь ничего, хоть тебе «пожар» кричат, потому что иначе уронишь ее — и все. Но это получается с опытом. В училище нам мало что объясняли про технику актерской игры. Нам просто говорили: «Играйте».— А когда вы читаете материал, погружаетесь в историю, сопереживаете?— Я просто читаю и пытаюсь понять, интересен ли мне сюжет. Бывает, история написана так, что она заставляет тебя подключаться. Это заслуга автора.— Вы амбициозный человек?— Я считаю, что без честолюбия в этой профессии невозможно ничего добиться. Не понимаю актеров, которые говорят, что им не нравится или все равно, когда их узнают. Как такое возможно?! Ведь ты выходишь сознательно делать что-то, чтобы вызвать отклик. Хочется спросить: «Чувак, ты ничего не перепутал?». Или это ханжество, какая-то игра. Вообще амбициозные люди толкают прогресс, мир, творчество. Тем более в такой профессии.— В РАМТе, не отходя от рабочего места, вы нашли свою будущую жену Сашу Розовскую. Где вы обратили на нее внимание: на сборе труппы, на репетиции, просто в коридорах театра?— Мы познакомились, когда она пришла в театр. Но она в то время была с другим молодым человеком, поэтому я и не смотрел в ее сторону. А когда они расстались, я увидел Сашу другими глазами. Но не очень точно помню, с чего у нас началось общение. Наверное, сначала у меня появился некий азарт — девушка из такой хорошей семьи (Александра — дочь известного сценариста и режиссера Марка Розовского. — Прим. авт.), образованная, не участвовала ни в каких любовных авантюрах… Меня это очень стимулировало. И я начал свою охоту, которая закончилась охотой на меня. (Смеется.)— То есть она в вас влюбились? Иногда явное внимание женщины мужчину пугает…— Меня — нет. Наверное, в начале отношений у нас были и взлеты, и падения, эмоциональные угасания, все через это проходят, но нас что-то двигало дальше. Потом в нашей жизни появилась Мирра. И сейчас мы чувствуем себя настоящей семьей.— С рождением дочки в ваших с Сашей отношениях что-то изменилось?— Мне сложно сказать об этом, но, кажется, что-то поменялось. Возможно, я это позже осознаю, ведь это процесс. Но самое главное для меня, что у нас нет самого страшного, того, что разрушает семью, — скуки. Иногда мы просто молчим, но это активное молчание. Ведь молчать можно только с близкими людьми, когда не надо просто сотрясать воздух словами. А это испытание похлеще многого. И у Саши хорошее чувство юмора, что тоже очень важно, на мой взгляд.— Когда вы узнали, что будете папой, обрадовались или еще и испугались?— Конечно, первым ощущением был шок. Я, естественно, эгоист, думаю о себе, о своем времени, планах. И сразу все они стали рушиться. Но нет, все можно, все вполне победимо. К тому же, когда ребенок появляется, приоритеты меняются. Когда дочь к тебе приползла, пусть даже ты не выспался, находишься наверху блаженства, потому что это абсолютная любовь. Единственное средство победить свой собственный эгоизм — дети. Только они приближают тебя к раю. «Мажор» стал для Шведова знаковой работой Фото: материалы пресс-служб — Сейчас вы можете порадовать маму материально, помогаете ей?— Конечно, я участвую в ее жизни. Она очень любит проводить время на даче, а для дачи постоянно что-то нужно покупать и делать. Кстати, я пытался отправить маму отдохнуть в другие страны, но она отказывается, почему-то для русских людей дача очень важна. Возможно, у следующего поколения это уйдет.— Наоборот, это очень модно — заниматься огородом. И среди молодых ваших коллег, кстати, тоже…— Кто-то это любит. Но я пока не обнаруживаю в себе подобных увлечений. Наоборот, мне не хочется этого, потому что всю жизнь со мной были грядки у бабушки. И если у меня появится дача, я хочу, чтобы там не было ни одной грядки, просто ровный газон. Максимум цветы, которые не гибнут в тридцатиградусный мороз, и чтобы их поливать не надо было. (Улыбается.) Дача у меня всегда ассоциировалась с каким-то надрывом. Но как-то раз мой приятель пригласил меня на дачу, и когда я увидел дом, в котором есть абсолютно все, и невероятно чисто, и красивейший двор, то почувствовал, что попал в другой мир.— Как я поняла, материальная сторона жизни для вас не стоит на первом месте, вы не кидаетесь во все проекты подряд. А вот многие ваши коллеги, едва став родителями, уже думают о будущем образовании ребенка.— Когда начинают появляться большие деньги, они, конечно, подрывают голову. Невероятно возрастают запросы, особенно у молодых. И я могу их понять. Нет рецепта и одного верного поведения или образа жизни. Наша профессия настолько непостоянна, так сложно попасть в обойму, что, если уж ты туда попал, нужны силы, чтобы от этого вдруг отказаться. Еще сложнее девочкам. Когда нам первого сентября выдали студенческие билеты, сказали: «Ребята, актерами из вас станут один-два человека. Это те, кто своей профессией будет зарабатывать на жизнь». И когда у тебя появляется возможность создать хорошие условия жизни своей семье, отправить ребенка отдыхать на море, дать ему хорошее образование, чувствуешь, что можешь профессией зарабатывать. Но если у тебя есть голова на плечах, чтобы не испортить себе творческую биографию, ты должен думать не только о дне сегодняшнем. Надо уметь себя сдерживать, ждать достойных предложений, правильно расставить приоритеты. Но это уже выбор каждого. Источник: womanhit.ru
